В силу уникальных природно-географических, биологических и культурно-исторических особенностей территория Приморья объективно предопределяет широчайший спектр научных исследований, в том числе исследований междисциплинарного интеграционного характера.
 Именно таким характером с самого начала отличались работы по изучению места и роли обсидиана в первобытных культурах Приморья. На фоне бурно прогрессирующих исследований в этой области в мировой науке до сих пор ни один отечественный регион не был проработан с точки зрения идентификации археологического обсидиана и мест (источников) его добычи и распространения.
 Первые шаги в этом направлении сделаны в 1992 г., когда нами была отобрана первая серия из 45 образцов обсидиана с 14 археологических памятников Приморья и Среднего Приамурья. Тогда же установились и первые контакты с североамериканскими коллегами - М. Стивеном Шекли (Университет Калифорния, Беркли) и Майклом Д. Гласкоком (Университет Миссури), которые проявили большой интерес к сотрудничеству, согласились на участие в данной работе и провели геохимический анализ и статистическую обработку образцов в своих лабораториях по новейшим методикам. Предварительные результаты впервые были введены в научный оборот в рамках конференции “Археология Северной Пацифики” во Владивостоке в 1993 году (Glascock, Krup’anko, Kuzmin, Tabarev, 1996). К этому времени окончательно сложился и коллектив исследователей, состоящий из специалистов по геологии и вулканологии, палеогеографии и археологии Дальнего Востока России, который поставил перед собой цель проработки проблемы в рамках специального проекта “Обсидиан в первобытных культурах Приморья: археолого-геологическая интерпретация”. Под таким названием проект получил поддержку в виде исследовательского гранта Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) № 95-06-17515 в 1995-1997 годах.
 В предлагаемой читателю работе изложены результаты первой (геолого-геохимической) части проекта с подробным описанием геологической ситуации проявлений вулканических стекол (в дальнейшем обсидианов – термина, не всегда отвечающего таковому по вещественному составу, но повсеместно используемого в археологической литературе), анализом вещественного состава геологических и археологических образцов, обсуждением результатов геохимической корреляции, источников археологического обсидиана. Тем не менее, авторы посчитали необходимым рассмотреть также некоторые вопросы периодизации и хронологии древних культур Дальнего Востока России и, как итог проведенных геохимических исследований, особенности распространения обсидиана в археологических памятниках Приморья и Сахалина. В данной работе не затрагиваются такие сугубо археологические проблемы, как развитие технологий обработки обсидиана в контексте происхождения и связей древних индустрий и культур.
 Работа базируется на большом количестве изученных обсидиановых артефактов Приморья (110 образцов), Сахалина (81 обр.), Приамурья (4 обр.) и вулканического стекла коренных источников (Приморье - 76 обр., о. Хоккайдо - 15 обр., вулкан Пектусан - 4 обр.). Часть из них была любезно предоставлена нашими друзьями и единомышленниками - археологами, геологами, ботаниками.
 Мы выражаем сердечную признательность своим новосибирским и дальневосточным коллегам: Р.С. Васильевскому, А.А. Вржосеку, О.С. Галактионову, А.В. Гарковик, В.И. Дьякову, А.Н. Зенину, С.В. Коваленко, С.А. Коломийцу, Н.А. Кононенко, А.К. Конопацкому, А.А. Крупянко, А.М. Кузнецову, Т.К. Кутуб-Заде, А.Н. Попову, В.Г. Сахно, Е.Ф. Семенову, В.А. Соляник, С.А. Щека за сотрудничество, поддержку, советы, консультации и информацию по самым различным сюжетам работы; химикам Л.И. Алексеевой, С.П. Баталовой и Г.И. Макаровой за проведение аналитических исследований; Л.Н. Дында, Л.Е. Зеленской, Л.Ю. Смирновой, Л.С. Цуриковой за подготовку таблиц, иллюстраций и чертежей к монографии; Ф. Уилки (Университет Калифорнии, Риверсайд, США),
Дж. Оделлу (Университет Оклахома, США), Р. Карлсону и К. Флэдмарку (Саймон Фрэзер Университет, Ванкувер, Канада), М. Петерсону, Л. Найвен и К. Холлу  (Университет Вайоминг, Ларами, США), Дж. Титмусу и Дж. Вудсу (Херрет Музей, Твин Фоллз, Айдахо, США), а также Масами Изухо (Археологический центр г. Саппоро, Япония).
 Мы также надеемся, что данная работа послужит основой для дальнейших более углубленных геоархеологических исследований в дальневосточном регионе и найдет отклик среди читателей. Нами с благодарностью будут приняты конструктивные замечания, предложения и отзывы поданной работе и рассматриваемой проблеме, которые можно выслать по адресу: 690022 г. Владивосток, проспект 100-летия Владивостоку, 159, ДВГИ ДВО РАН, Попову Владимиру Константиновичу  (еmail: vladpov@hotmail.com, или vladpov@mail.ru).
 Настоящие исследования и публикация монографии были в 1999-2000 гг. поддержаны Российским фондом фундаментальных исследований (РФФИ), грант № 99-06-80348 “Взаимодействие человека и природной среды в Приморье и Приамурье в позднем плейстоцене - голоцене (палеолит-средневековье)”.
 

Я В. Кузьмин, В.К. Попов, А В. Табарев
10 декабря 2000 г.

1.1. Периодизация и хронология древних культур Приморья и Сахалина

В данном разделе дается очень краткое описание периодизации и радиоуглеродной хронологии культур каменного века (палеолит и неолит) и палеометалла (эпоха бронзы и ранний железный век) Приморья и Сахалина для общей ориентации читателей, поскольку именно в эти эпохи отмечено наиболее интенсивное использование обсидиана в качестве сырья для изготовления орудий. Археологическая характеристика древних культур Приморья и Сахалина дается в одном из томов издания “История Дальнего Востока СССР” (История Дальнего Востока ..., 1989). Исчерпывающая библиография по археологии каменного века и палеометалла Приморья приводится в сводке Н.А. Клюева (1993). Общая характеристика археологических культур Сахалина представлена в ряде сводных работ, опубликованных в 1970-1990-хх гг. (Васильевский, Голубев, 1976; Васильевский и др., 1982; Деревянко, 1983; Голубев, Лавров, 1988; Василевский, 1995, 1996, 1997; Vasilevsky, 1992).
 Верхний палеолит Приморья представлен как наиболее ранними памятниками Осиновка и пещера Географического общества, так и группой стоянок устиновской культуры (Деревянко, 1983; Васильевский, Гладышев, 1989) и памятников бассейнов рек Илистой и Раздольной (Кузнецов, 1992). Наиболее древним палеолитическим памятником региона, датированным радиоуглеродным методом, является пещера Географического общества, культурный слой которой имеет датировку 32570±1510 радиоуглеродных лет назад (л. н.) (ИГАН-341) (Кузьмин, 1994). Памятники устиновской культуры (в нее входят изученные нами Устиновка 1, Устиновка 4, Суворово 3, Горелая Сопка, Гадючья Сопка, Фирсанова Сопка) в целом датированы в интервале 15300±140 - 11550±240 л. н. (Кузьмин и др., 1995; Kuzmin et al., 1998; Кононенко, Мамунин, 1996). Памятники в бассейнах рек Илистой и Раздольной (Ивановка, Илистая 1, Борисовка, Раздольная, Тимофеевка 1) датируются в интервале 12000-8000 л. н. (Кузьмин и др., 1995).
 Палеолит Сахалина пока немногочисленен и может датироваться около 20000-12000 л. н. (Сенная, Огоньки 5-7) (Kuzmin et al., 1998). Финальный палеолит может быть предварительно датирован около 12000-8000 л. н. К ним относятся памятники Одопту, Славная 2, Новоалександровск 2, 3, 6; Пугачево 4, 5; Долинск 1, Олимпия 1, пещера Останцевая.
 В неолите Приморья выделяются три основных культуры - руднинская, бойсманская и зайсановская (Андреева, 1994; Хлобыстин, 1996, с. 310-315; Попов, Чикишева, Шпакова, 1997). Памятник Устиновка 3 относится к переходному времени от верхнего палеолита к неолиту (Гарковик, 1996; Кононенко, 1996). Радиоуглеродных датировок он пока не имеет и датируется по палинологическим данным около 9000-8000 лет назад (Верховская, 1993; Верховская, Кундышев, 1996). Сравнительно недавно опубликована термолюминесцентная датировка керамики по Устиновке 3 - 10500 лет (Kajiwara, 1997, p. 115). Однако следует иметь в виду, что термолюминесцентный метод дает календарные даты (Aitken, 1990; Geyh, Schleicher, 1990, p. 269), и для сопоставления с датами радиоуглеродными необходимо перевести эту датировку по существующим таблицам (Kromer, Becker, 1993). Проделав эту процедуру, мы получим, что калиброванная дата 10500 лет назад (или, от 1950 г., 8550 г. до н. э.) соответствует некалиброванной радиоуглеродной дате около 9520 л. н. Таким образом, оценка возраста стоянки Устиновка 3, сделанная по палинологическим данным (Верховская, 1993; Верховская, Кундышев, 1996), не противоречит в принципе полученной термолюминесцентной датировке.
 Руднинская культура (к ней относится памятник Перевал) датирована 8380±60 - 5890±45 л. н. (Кузьмин и др., 1995; Kuzmin et al., 1998); бойсманская культура ( к ней относятся памятники Ханси и Бойсман 2) имеет датировки в интервале 6355±60 - 5030±140 л. н. (Kuzmin et al., 1998). Зайсановская культура, к которой относятся изученные нами памятники Синие Скалы, Евстафий, Пхусун, Валентин-перешеек, Киевка, Майхэ, Троица, Рыбак, Черная Сопка, Бойсман 2 и Гладкая, датирована 5780±60 - 3090±35 л. н. (Kuzmin et al., 1998). Рубеж между неолитом и палеометаллом может быть намечен около 3000 л. н. (Кузьмин и др., 1995; Kuzmin et al., 1998).
 В неолите Сахалина выделено несколько основных культурных традиций – южно-сахалинская, имчинская, северо-сахалинская, седыхинская и анивская (Василевский, 1996, с. 66-67). Наиболее ранние неолитические памятники Сахалина в настоящее время датируются около 8800 л. н. (Kuzmin, Orlova, 2000). Южно-сахалинская культура датируется 6700-5800 л. н., имчинская – 5900-3100 л. н., анивская – 3000-2300 л. н. (Кузьмин, 1998, с. 91-93).  К неолиту относятся памятники Стародубское, Поречье 4, Луговка, Южная 2, Седых 1, Богатая 1, Монерон 5, Восточный 2, Ясное 3, Шебунино 1, 2; Кирпичный 9, Найба 6, Адо-Тымово, Пузи 4, Благодатный 3.
 В интервале около 3000-2300 л. н. в Приморье сосуществовали памятники, относимые к эпохе бронзы и раннему железному веку. В эпохе бронзы выделено три культуры - синегайская, маргаритовская (к ней относятся памятники Синие Скалы, Евстафий, Пхусун, Киевка) и лидовская (Андреева, Студзицкая, 1987); датируются они в целом 2980±50 - 2320±55 л. н. (Кузьмин и др., 1995). Ранний железный век Приморья разделяется на две принципиальные культуры - янковская и кроуновская (Андреева, 1977; Андреева, Жущиховская, Кононенко, 1986). Янковская культура  существовала в интервале около 2910±80 - 2050±20 л. н. (Кузьмин, 1989; Орлова, 1995).  Кроуновская культура, судя по имеющимся немногочисленным радиоуглеродным данным, датируется около 1980±50 - 1770±25 л. н. (Кузьмин, 1989; Орлова, 1995).
 Культуры палеометалла Сахалина в целом датируются около 2000-800 л. н.  К ним относятся следующие памятники - Береговое, Заречье, Восточный 1, Ловецкое 5, Размоловка, Садовники 1, Ясноморское 3, Старый Набиль 5, Бахура, Калинино 1.
 

1.2. Финальный палеолит Приморья

 Использование обсидиана в первобытной технике Приморья прослеживается на стоянках континентальной части региона – в бассейнах рек Илистая (памятники Осиновка, Горбатка, Илистая, Ивановка, Халкидон, Медвежья, Горелая Сопка, Фирсанова Сопка и др.) и Раздольная (памятники Тимофеевка, Раздольная, Тереховка, Кроуновка, Борисовка, Ново-Никольская, Даниловка, Олений и др.), где в течение нескольких десятилетий проводились достаточно интенсивные разведочные и стационарные исследования археологов (Окладников, 1955, 1959, 1977; Окладников, Деревянко, 1973; Гарковик, Кононенко, Кадзивара, 1998; Деревянко, 1983; Кузнецов, 1992; Хорев, 1978; Tabarev, 1993 и др.).
 Финальный палеолит в юго-восточной (прибрежной) части Приморья представлен устиновской индустрией (или устиновской группой памятников); выделяются различного типа сезонные стоянки и мастерские по добыче и обработке местного сырья (Андреева, Худяков, 1973; Окладников, Деревянко, 1973; Гарковик, 1981; Деревянко, 1983; Васильевский, Гладышев, 1989; Кононенко, 1994; Кононенко, Гарковик, Кадзивара, 1993; Крупянко, 1991, 1992; Крупянко, Табарев, 1996а, 1996б; Табарев, 1991а, 1991б, 1992, 1996а, 1996б, 1996в, 1996г; Tabarev, 1993, 1994 и др.).
 Сосредоточение памятников в основном в среднем течении реки Зеркальная соответствует наиболее оптимальным возможностям охоты, лесного собирательства и нерестового рыболовства, а также многочисленным выходам кремнистых пород - туффитов, сланцев, роговиков и др. (Крупянко, 1996; Крупянко, Табарев, 1996б). Изделия из качественного кремня, яшмы или обсидиана встречаются крайне редко. В то же время традиционная точка зрения археологов об импортном характере обсидиана в устиновской индустрии, вполне обоснована, но требует определенной коррекции.
 Еще В.К. Арсеньевым в 1906 г. во время его экспедиции в прибрежной части Приморья было отмечено: “...возвышенности между заливом Владимира и р. Тапоузой состоят из кварце-порфирового туфа с включениями обломков бескварцевого и фельзитового порфира и смоляного камня...” (Арсеньев, 1947).  Смоляной камень, или пехштейн, - это одна из разновидностей вулканического стекла наряду с перлитом и обсидианом, которая отличается более высоким (до 10%) содержанием воды. В том же 1906 г., двигаясь вверх по р. Зеркальной (бывш. Тадушу), В.К. Арсеньев сообщает практически точное место выходов обсидиана: “... Горный отрог, входящий острым клином между реками Сибегоу и Тадушу, состоит из мелафира, порфирита и витрофира. С южной стороны его, внизу выступает обсидиан с призматической отдельностью...” (Арсеньев, 1947, 1952). Поиски указанных выходов в 1993 г., проведенные Я.В. Кузьминым и А.В. Табаревым, положительного подтверждения информации В.К. Арсеньева не дали. Вполне возможно, что более детальное описание содержится в дневниках В.К. Арсеньева экспедиции 1906 г. Известно также, что в этой экспедиции им было собрано 50 образцов горных пород, которые он наряду с другими материалами продемонстрировал, выступая с докладом в Приамурском Отделе РГО 7 апреля 1907 г. (Табарев, 1991в).
 В 1954 г. первооткрыватель устиновских комплексов геолог В.Ф. Петрунь упомянул обсидиан среди сырья, использовавшегося древними для изготовления орудий: “...Халцедон, свежий смоляночерный обсидиан того типа, который встречается восточнее, кремнистый сланец находили себе несравненно меньшее применение (они встречаются всего в 2-1,5% от общего числа образцов коллекции). ... один из наиболее тонких (2,5 мм толщиной) отщепов треугольного сечения, напоминающий фрагмент призматической ножевидной пластинки, изготовлен из свежего, без каких-либо признаков патины, черного и просвечивающего в краях обсидиана ... показательно отсутствие других обломков обсидиана на территории мастерской, хотя окончательно могут выяснить этот вопрос только раскопки...” (Петрунь, 1956).
 В другой статье В.Ф. Петрунь отметил, что “... в Кавалеровском районе Приморья ... не удалось обнаружить в естественных обнажениях обсидианы такого же высокого качества, как в единичных отщепах неолитического облика из долины р. Тадуши...” (Петрунь, 1959, см. также Петрунь, 1958, 1960).  В археологической литературе закрепилась однозначная трактовка сырьевой базы устиновской индустрии: “...Основным материалом, обработка которого здесь производилась, был вулканический туф. Лишь изредка встречаются отдельные изделия из смоляно-черного обсидиана, явно принесенного из других мест, где этот материал встречается в изобилии...” (Окладников, Деревянко, 1973).
 Практически до конца 1980-х годов археологи не использовали геологических данных, имеющихся по району бассейна р. Зеркальная, и не было возможности произвести химические анализы образцов археологического обсидиана. Впервые это было сделано в 1987 г. в Институте атомной энергии в Риккио (Япония) (Васильевский, Гладышев, 1989) (табл. 26). Из 38 образцов приморского и приамурского обсидиана большинство было в той или иной степени привязано к известным источникам. Лишь 4 образца (отщепы) из коллекции Устиновки-1 отличались пониженным содержанием урана, повышенным содержанием железа и не нашли аналогов среди природных источников.
 Впервые в археологической разведочной практике обсидианы невысокого качества в естественных выходах отмечены А.А. Крупянко и С.А. Коломийцем у с. Суворово на р. Курчумка (недалеко от памятников Суворово-I, V, IV) в 1996 г. В 1998 г. при раскопках памятника Суворово-III найдены несколько фрагментов обсидиана риолитового состава, что свидетельствует о том, что местные выходы (пусть даже и низкокачественного) обсидианового сырья были известны обитателям долины.
 К настоящему времени в распоряжении археологов имеются данные о целом ряде изделий из обсидиана из бассейна р. Зеркальная (несколько обломков пластинок, фрагмент микропластины, микронуклеус, фрагмент пластинчатого нуклеуса (Устиновка-IV, подъемные сборы), скребок (Устиновка-I, изготовлен на пластине, снятой с подпризматического нуклеуса), около трех десятков отщепов и чешуек, крупное скребло (предположительно из района пос. Кавалерово). Для изготовления этих изделий использовался как галечный, так и блочный обсидиан. Имеющиеся на сегодняшний момент радиоуглеродные даты по памятнику Устиновка-VI (в слое был найден обсидиановый отщеп) [11750±620 л. н. (СОАН-3538) и 11550±240 л. н. (GEO-1412)] достаточно четко фиксируют время использования обсидиана в долине р. Зеркальной. В то же время, процент артефактов из обсидиана крайне низок и действительно может быть объяснен импортным его характером в связи с отсутствием здесь  источников качественного вулканического стекла (смотр. гл. 2).
 

1.3. Неолит и эпоха палеометалла Приморья

 Обсидиан, столь активно использовавшийся в финальном палеолите, в неолитическое время также встречен во многих известных комплексах в прибрежной и континентальной частях Приморья (Рудная Пристань (Тетюхэ), Моряк-Рыболов (Пхусун), Валентин-перешеек, Мустанг, Майхэ (Олений), Осиновка,  Краскино, Сенькина Шапка, Сопка Харинская, Ханси-II, Гладкая-I (Зайсановка) и др.). Среди изделий из обсидиана встречены скребки на отщепах, сверла, режущие инструменты, наконечники стрел и дротиков; прослеживается тенденция реутилизации обсидиановых отщепов более раннего времени. Среди находок в то же время встречаются поистине уникальные образцы - нож из дымчато-голубого обсидиана (Олений II, слой 4 в пункте В) (Бродянский, 1987).
 Памятник Гладкая-I (Зайсановка) исключительно информативен с точки зрения анализа технологии использования обсидиана в прибрежных неолитических культурах Приморья.  Он расположен в устье р. Гладкая при впадении в бухту Экспедиции, и известен с 1953 г. по разведкам и сборам А.П. Окладникова (Окладников, 1955). Вскоре после этого на нем в 1954 и 1956 гг. проводились специальные исследования (Андреев, 1957,1960). Уже к моменту раскопок памятник был частично разрушен, а стратиграфическая ситуация не была безукоризненной как по причине разрушения, так и по причине достаточно большого угла склонового падения (3,5 м на 10 м раскопа по данным Г.И. Андреева в 1954 г.). Тем не менее, А.П. Окладников счел возможным говорить об отдельных участках поселения со скоплениями крупных камней, которые могли оказаться очагами и напоминали подобные конструкции на Осиновке. Они могли быть связаны с какими-то легкими наземными постройками типа шалашей для обитания в летнее время. Крутой склон даже позволил А.П. Окладникову предположить, что, возможно, они жили и не на земле, а в жилищах на сваях, откуда и выбрасывали различные хозяйственные отбросы (Окладников, 1958, 1959; История Сибири, 1968).
 Г.И. Андреев сделал предположение о том, что в ходе раскопок были вскрыты остатки надземного жилища, слегка углубленного в скалу, но “... ввиду того, что это только предположение, в дальнейшем слово “жилище” мы всюду будем брать в кавычки...” (Андреев, 1957).  А.П. Окладников и Г.И. Андреев в числе наиболее ярких особенностей памятника выделили широчайшее использование древними наряду с другими породами и обсидиана. Г.И. Андреев  отметил, что сведений о дальневосточном обсидиане до этого не было даже в Большой Советской Энциклопедии (Андреев, 1957).
 С началом эпохи палеометалла в Приморье обсидиан теряет свое значение в первобытной технике; уже нет оснований говорить об “обсидиановой индустрии”. Отдельные предметы - мелкие наконечники стрел, скребки, пластинки и отщепы - известны по коллекциям, но в целом, обсидиан (как, впрочем, и кремень) вытесняются более мягким шифером, а в технике преобладает шлифовка.
 Таким образом, артефакты из обсидиана (орудия, их фрагменты, нуклеусы, продукты расщепления и дебитаж) свидетельствуют о его использовании в технике первобытных культур Приморья с финального палеолита (13000-10000 л. н.) до этнографической современности.

1.4. Древние культуры Сахалина

 В 1999 г. было получено представительное количество обсидиановых орудий и отщепов из археологических коллекций древних памятников Сахалина, покрывающих практически всю территорию острова.  На севере расположен один памятник – Одопту; в центральной части острова – 8 памятников.  Основное количество – 32 памятника – расположено в наиболее изученной южной части Сахалина.
 Изученные памятники относятся к позднему палеолиту (Сенная, Огоньки 5, 6, 7), финальному палеолиту (в некоторых источниках – мезолиту) (Одопту, Славная 2, Новоалександровск 2, 3, 6; Пугачево 4, 5; Долинск 1, Олимпия 1, пещера Останцевая), неолиту (Стародубское, Поречье 4, Луговка, Южная 2, Седых 1, Богатая 1, Монерон 5, Восточный 2, Ясное 3, Шебунино 1, 2; Кирпичный 9, Найба 6, Адо-Тымово, Пузи 4, Благодатный 3) и так называемой “эпохе палеометалла” (или раннему железному веку) (Береговое, Заречье, Восточный 1, Ловецкое 5, Размоловка, Садовники 1, Ясноморское 3, Старый Набиль 5, Бахура, Калинино 1).
Очевидно, что обсидиан в качестве сырья использовался на Сахалине в течение длительного времени, начиная как минимум с 20000 л. н. (возможно, что археологический возраст стоянки Сенная выходит за этот предел), и вплоть до этнографического времени, около 1000-800 л. н.  В отличие от древних культур материкового Дальнего Востока России – Приморья и особенно Среднего и Нижнего Приамурья – орудия из обсидиана в древних культурах Сахалина яляются важной частью общего орудийного набора.  Таким образом, совершенно ясно, что обсидиан играл важную роль в жизни древнего человека Сахалина.  В связи с этим изучение источников археологического обсидиана Сахалина является важной геоархеологической задачей.